Шрифт:
Закладка:
— Ты, наверное, пришел напиться, да?
Напряженное до этого лицо Аветиса расслабилось, он, также, не знал, о чем говорить, несмотря на то, что он о многом хотел сказать девушке.
— Да, я хотел попить воды, — сказал он.
Девушка быстро взяла оловянную кружку, стоящую на краю родника, сполоснула под водой, потом наполнила её и протянула парню. Аветис выпил, рукавом вытер губы и вернул кружку девушке.
— Спасибо.
Девушка поставила кувшин на плечо, и вода застонала внутри него.
— Ты уже уходишь? — спросил Аветис. Он еще не сказал того, что хотел сказать. — Не уходи, прошу.
Она растерянно посмотрела на него.
— Но я должна идти домой, — сказала она, — отец может рассердиться.
Это было поводом, чтобы еще немного поговорить.
— А кто твой отец?
Девушка сняла с плеча кувшин, посмотрела на парня.
— А зачем тебе это? Могу и сказать. Отец мой сельский кузнец, зовут его Григор…
— Я это знаю, — признался парень. — Знаю и то, что тебя зовут Сирануш, но дома тебя зовут Сируш.
— Зачем расспрашиваешь у меня, если обо всем знаешь? — не то с упреком, не с удивлением спросила девушка, улыбалаясь.
— Я побоялся, что ты, вдруг, уйдешь, и все вокруг сразу опустеет, — сказал парень. — Там, где тебя нет, для меня пусто.
Сирануш зарделась, слегка касаясь пальцами руки парня, сказала:
— Не надо, Аветис, так говорить.
— Ты знаешь мое имя?
— Да, мне отец сказал. Пару дней назад я видела тебя в селе.
Парень с откровенным восторгом посмотрел на нее.
— Как хорошо, что ты это сказала.
— Ну, я пошла, а то дома могут рассердиться.
— Мы же снова встретимся, правда?
Сирануш вновь улыбнулась:
— До свидания.
— Подожди, я еще что-то хотел тебе сказать. Твой голос мне напоминает журчание этого родника.
Сирануш положила кувшин на плечо и, не оборачиваясь, пошла по дороге, ведущей в село. Скоро деревья скрыли ее из поля зрения.
Аветис сел у родника, обе руки опустил в ледяную воду, с удовольствием чувствуя, как холод постепенно пронизывает все его тело, уверенно и безмятежно, проникая в его мысли. В первый раз в жизни он, в действительности, понял, что такое счастье.
Под вечер Аветис снова находился у родника. Он сел на камень и ждал, пока Сирануш снова пришла за водой. Вначале девушка его не увидела, но потом, заметив, обрадовалась. Глаза ее, смеясь, блестели. Она, чтобы не выдать свою радость, опустила глаза, но потом, видимо, подумав, что тут ничего предосудительного нет, прямо по посмотрела на парня.
— Ты долго ждал? — спросила она таким тоном, будто давно привыкла к этим свиданиям.
— Да, — сказал парень, — но мне было легко ждать, потому что я ожидал радостную встречу. Всегда легко ожидать радость.
Девушка рассмеялась и сказала:
— А я, вот, с трудом дождалась темноты. Вода в кувшине не кончалась, и не кончалась. Я вынуждена была вылить воду.
— Слава тебе, Сирануш! Ты правильно сделала, что вылила воду, — воодушевлённо произнес Аветис, не в силах оторвать взгляда от девушки. Он восхищался всем, что бы она ни говорила или ни делала, все получалось прозрачно и естественно. Она не жеманничала, ничего не осложняла. Она была воплощением чистоты.
— Ты все говоришь верно, все это у тебя получается очень естественно. Ты, наверное, сама не знаешь, какая ты чудесная.
Аветис, неожиданно для себя, обнял Сирануш за плечи, повернул ее лицо к себе и поцеловал ее алые, как роза, губы, глаза, шейку… Аветис целовал её и шептал нежные слова, Сирануш отвечала ему своей исключительной непосредственностью и естественностью, без доли кокетства, в некоторой степени, со сковывающей девичьей стеснительностью, что, безусловно, придавало ей прелесть и очарование. Аветис задыхался от счастья, не стесняясь говорить об этом вслух.
— Я тоже, я тоже… — повторяла девушка, и парень знал, что это правда. — Мне кажется, что я знаю тебя много лет.
— Да, мы друг друга знаем давно.
— Я должна идти, — вдруг протрезвев, прошептала Сирануш, пытаясь освободиться от объятий парня, — слышишь? Я должна идти.
Девушка виновато улыбнулась:
— Ты не забывай, что мы живем в селе, — сказала Сирануш, глядя на дорогу. — Сейчас кто-нибудь придет к роднику и увидит нас вместе. Село нам этого не простит. Оно имеет свои привычки, свои законы.
— Почему не простит… что мы делаем, чтоб… Неужели любить преступно?
Сирануш на мгновение прикрыла глаза, покачала головой, ты, мол, ничего не знаешь. Аветис взял руку Сирануш, тонкие, будто прозрачные, пальцы девушки пропали в теплых ладонях парня.
— Когда мы встретимся? Впредь, я не смогу без тебя ни минуты.
— Я тоже. Я дам тебе знать.
Ночь была длинна. Ночь никак не кончалась. Во дворе, под окном трещали сверчки, в ближнем лесу хохотала сова, а рассвет все не наступал. Аветис всматривался вдаль. Белый густой туман, как теплое одеяло, накрыл горы, ущелья, только Мрава-сар виднелся выше туч, сверкая на темно-синем небосклоне. Там, вдалеке, кутаясь в прозрачную темноту, на холоде уснул высокий звездный Мрава-сар. Взгляд Аветиса вернулся обратно к селу, где в это время спала Сирануш.
Нет, Сирануш не спала, уставившись в потолок, вновь и вновь вспоминала разговор с отцом, потому что никто не виноват в том, что произошло.
— Отец, Айказ, может, и очень хороший парень, очень умный, но я тебе давно сказала, что для меня это не имеет значения, не может иметь, потому что я его не люблю.
Отец сокрушался и вздыхал, понимая, что дочь полностью права, но что ответить парню, его родным?
— Дочка, а что скажет село, ты подумала об этом? Ведь все знают, что мы давно дали слово его родителям?
Айказа в те дни не было в селе, по каким-то делам поехал в районный центр, но скоро должен был вернуться.
А слухи уже крутились по селу, росли, как извилистая дорога с горы, переходили с улицы на улицу, стучались в двери и окна…
Айказ приехал в село в субботу вечером, услышал эту ужасную новость и потемнел, как небо перед грозой. Он некоторое время ходил из стороны в сторону, дрожа от волнения и злости. Потом, сел на коня и поехал в сторону крайнего в селе дома, где жили Аветис и его двоюродный брат Шаварш.
Приближающийся топот копыт гулким эхом раздавался на склонах соседних гор. Аветис поднял голову на эхо, увидев приближающегося всадника, поняв, что он едет к ним, пошел ему навстречу, одновременно очищая руки о кожанный фартук.
Айказ кивком головы холодно поздоровался с Аветисом. На нем не было
